"Легенда, культ, шедевр… почитай некоторых писак, так всё вокруг прямо ломится от нетленок, что твои закрома родины с соцреалистических плакатов. Тем не менее, даже банальных новаторов, задающих тон в любом жанре, можно пересчитать по пальцам. И совсем другое дело – шум, материя высокая, где грань между гением и бездарью ещё тоньше обычного и где каждый сам себе пионер. Петь дифирамбы суровым артистам подземелья как-то не очень принято – и, может быть, оно и правильно. А ведь между тем новозеландцы The Dead C – одни из главнейших столпов гитарного нойза, аристократы если и не по праву рода, то уж по заслугам уж точно, патриархи гаражные и всея лоу-фая. В их дворянской ложе и имён-то не так уж много – разве что форменные небожители Skullflower да практически столь же солнцеликие Gravitar, пфальцграфы флажолета и фидбэка. Австралийцы, конечно, не первые на луне, и даже не последние из могикан, но в 80-х, когда авторитетнейшие обитатели нынешней блогосферы вместе со своими рукотворными кумирами пачкали пелёнки и сикали в штанишки, The Dead C уже вовсю штурмовали метафизические баррикады – громили инструменты, рушили аппаратуру, разносили границы жанров и проверяли миропорядок на прочность. Чем и занимаются по сей день, безо всякой награды и пощады.
Кто бы что ни говорил, а до чего же всё-таки страшенная силища – осатанелый лязг гитар, яростнный колошмат барабанов и истерическое вазюканье струн. И в то же время, будто бы сообщающиеся сосуды, в одном прибыло, из другого ушло, единство противоположностей – свобода и вынужденная необходимость, мышечные спазмы и тотальная расслабуха, агония и смертный покой. Короткий поводок фигуративного рока и жуткая, зияющая, засасывающая пустота спонтанного шума. Между этими экстремумами и разворачивается творчество The Dead C.
Это антимузыка, по которой проехались трамваем, сплюснули гидравлическим прессом, изуродовали сырющим звуком – но так и не смогли изъять чувство независимости и воли. Чувство, которое нельзя приобрести, подобно иммунитету после болезни. «Лечению» общепринятыми догмами оно тоже не подлежит. Ты либо рождён свободным от природы, либо до самой смерти паришься в оковах рутины, условностей, формата, зависимости – и в конечном счёте тотальной неволи от себя самого.
Сюрреалистически струящийся нойз окутывает чёрным туманом. Заторможенный, замедленный ураган The Dead C напоминает поток нефти, неспешно вытекающей из пробитой бреши в обшивке танкера. Напоминает и бурую венозную кровь, лениво и нехотя ползущую из распоротых жил. Вообще, ваяние гитарного нойза смахивает на работу гончара: густое глиняное месиво то пластают в безразмерный блин, то лепят в причудливые, замысловатые фигуры, то комкают обратно в серую бесформенную кашу. Барабанщик отбивает мощнейший загребной ритм, а тлеющие гитары обращают низменную грязь в высокое искусство непреодолимой художественной силы. В любом случае, от раскатов The Dead C трясутся стены, отплясывает пол и осыпается извёстка. Всё это – вылитый Сталинград, разбомбленный и рассыпавшийся в труху, гибельные последствия смерча или безобразные обломки землетрясения – руины, по которым одним лишь усилием воображения можно восстановить, что за неведомая мощь привела их в столь жалкое и уродливое состояние.
Психоделический вихлёж пониженного разрешения действует сильнее самого отъявленно-сатанинского дерьмища. Состояние после него – словно сутками напролёт грузил вагоны, без продыху и роздыху. Хочешь не хочешь, а поневоле приходится проводить приевшиеся параллели с 70-ми, всамделишным и неповторимым расцветом рока как звуковой культуры. Импровизационный шквал The Dead C – кривой осколок психоделической эры, рикошет наркотического экспромта, искажённый отголосок нелинейного и несистемного протеста, впоследствии провалившегося по всем фронтам по своей наивности и лопоухости. Даже самые непримиримые бунтовщики благополучно струхнули или сдались, опочили на куполах либо сложили голову в кровопролитных усобицах за ласковое слово прыщавого обрыгана, потное одобрение перхотного дрочилы и тёплое, согретое солярийным солнцем местечко в чартах. Всё лучшее, что было заложено косматыми первопроходцами – драйв, угар, неистовство – выветрилось, размылось, сошло на нет. К стыку веков выжили лишь самые учёные – закалённые, горькие и ожесточённые. Ни за какие коврижки не вылезающие из андеграундной раковины, завитой в тугую, непроницаемую точку в ожидании следующего большого взрыва. Может, о грядущей катастрофе и прорицает смахивающая на оживший астериск или на абстрактный анус обложка “Patience”, покамест последнего опуса группы?" - Restart
